Неточные совпадения
Утренняя роса еще оставалась внизу на густом подседе травы, и Сергей Иванович, чтобы не мочить ноги, попросил довезти себя по лугу
в кабриолете до того ракитового
куста, у которого брались окуни. Как ни жалко было Константину Левину мять свою траву, он въехал
в луг. Высокая трава мягко обвивалась около колес и ног лошади,
оставляя свои семена на мокрых спицах и ступицах.
— Мой грех! — повторила она прямо грудью, будто дохнула, — тяжело, облегчи, не снесу! — шепнула потом, и опять выпрямилась и пошла
в гору, поднимаясь на обрыв, одолевая крутизну нечеловеческой силой,
оставляя клочки платья и шали на
кустах.
Кедр, тополь, клен, ольха, черемуха Максимовича, шиповник, рябина бузинолистная, амурский барбарис и чертово дерево, опутанные виноградом, актинидиями и лимонником, образуют здесь такую непролазную чащу, что пробраться через нее можно только с ножом
в руке, затратив большие усилия и рискуя
оставить одежду свою на
кустах.
Он
оставляет свою тележку где-нибудь
в кустах около деревни, а сам отправляется по задворьям да по задам, словно прохожий какой-нибудь или просто праздношатающийся.
Немного пониже крестьянская лошадь стояла
в реке по колени и лениво обмахивалась мокрым хвостом; изредка под нависшим
кустом всплывала большая рыба, пускала пузыри и тихо погружалась на дно,
оставив за собою легкую зыбь.
Предполагая, что не могли же все вальдшнепы улететь
в одну ночь, я бросился с хорошею собакою обыскивать все родники и ключи, которые не замерзли и не были занесены снегом и где накануне я
оставил довольно вальдшнепов; но, бродя целый день, я не нашел ни одного; только подходя уже к дому,
в корнях непроходимых
кустов, около родникового болотца, подняла моя неутомимая собака вальдшнепа, которого я и убил: он оказался хворым и до последней крайности исхудалым и, вероятно, на другой бы день замерз.
Она нерешительно обувает сандалии, надевает на голое тело легкий хитон, накидывает сверху него покрывало и открывает дверь,
оставляя на ее замке следы мирры. Но никого уже нет на дороге, которая одиноко белеет среди темных
кустов в серой утренней мгле. Милый не дождался — ушел, даже шагов его не слышно. Луна уменьшилась и побледнела и стоит высоко. На востоке над волнами гор холодно розовеет небо перед зарею. Вдали белеют стены и дома иерусалимские.
Отсюда роты развели
в разные стороны, чтобы охватить турок с флангов; нашу роту
оставили в резерве
в овраге. Стрелки должны были идти прямо и, пройдя через
кусты, ворваться
в деревню. Турецкие выстрелы трещали по-прежнему часто, без умолку, но гораздо громче.
Было тихо, только из травы поднимался чуть слышный шорох, гудели осы, да порою, перепархивая из
куста в куст, мелькали серенькие корольки,
оставляя в воздухе едва слышный звук трепета маленьких крыльев. Вздрагивая, тянулись к солнцу изумрудные иглы сосняка, а высоко над ними кружил коршун, бесконечно углубляя синеву небес.
Говорит ли мужик таковы слова:
«А не ладно, Вольга, я
в бороздочке
Свою сошку
оставил не убранну,
Как бы сошка с земельки повыдернуть,
С сошничков как бы землю повытряхнуть,
А и бросить сошка за ракитов
куст…»
Посылал тут Вольга десять молодцов:
Велит сошку с земельки повыдернуть,
С сошничков велит землю повытряхнуть,
А и бросить сошка за ракитов
куст.
Так преобразил ее тот, кто жалеет об утрате одной овцы и, хватившись ее,
оставляет девяносто девять овец, идущих своею дорогою, и ищет
в кустах и тернии потерявшую путь одну овцу, и находит ее, берет ее на свои священные руки, и несет, и радуется, и дает радость всем, кому понятна и дорога радость, что ожил человек!